Вместе с бродячим балаганом Ивана Бороданова 16-летний Ледя (так ласково называли Лазаря Вайсбейна, будущего Леонида Утёсова, родители и друзья) целый год гастролировал по Малороссии, как тогда называли Украину.
«У Бороданова я работал на кольцах, на трапеции, выступал рыжим (то есть клоуном), но главным образом — на раусе (место зазывалы у входа) Тут приходилось импровизировать вокруг нескольких веками отобранных речевых оборотов:
— Господа почтенные, люди отменные, билеты берите. Заходите! Смотрите! Удивляйтеся! Наслаждайтеся! Чем больше платите, тем лучше видите! — и так далее и тому подобное. Да теперь и профессии такой уже нет. А жаль... Некоторым театрам, билеты которых продают в нагрузку, она была бы очень кстати», — вспоминал позднее Утесов.
В Тульчине, что на Подолье (теперь — Винницкая область) Ледя Вайсбейн заболел и вынужденно отстал от труппы, при этом чуть не женился. «Это было в Тульчине, — откровенничал на закате жизни Леонид Осипович. — Я смутно припоминаю сейчас его кривые улички и базарную площадь, над которой плыли облака пыли. Ребятишки гонялись за петухами, норовя вырвать цветные перья, а в непросохшей луже неподвижно лежали тучные свиньи...
Своих оркестрантов у нас не было, и Бороданов находил их обычно в городе. В Тульчине единственный оркестр был представлен семьей Кольба: отец и сын. Молодой Кольба, юноша примерно моих лет, играл на скрипке, а полуслепой старик аккомпанировал ему... тоже на скрипке.
Уже на другой день молодой Кольба предложил мне переехать к ним на полный пансион. За двадцать копеек мне был обещан ночлег и кормежка в кругу семьи. И, как пишут в старинных романах, я не заставил себя долго просить — поселился у них.
Надо же было так случиться... Я заболел воспалением легких. Семья Кольба отнеслась ко мне с большим сочувствием. Ухаживала за мной их единственная дочь Аня, девушка лет семнадцати. Она не отходила от моей постели ни на минуту. На другой день Бороданов, заметив мое отсутствие, спросил у старика:
— Где Ледя?
— Леонид Осипович заболел, он весь горит.
— Ничего, выдержит, — ответил равнодушно господин директор, — он крепкий.
Болезнь проходила, я выздоравливал, но Бороданов не стал меня дожидаться и однажды, подняв свой табор, пошел бродяжничать дальше, на юг.
Как-то раз мать Ани подошла ко мне и сказала:
— Вам уже немало лет, молодой человек (я говорил всем, что мне двадцать), не пора ли подумать о семье?
— У меня в Одессе мать, отец, сестры, брат...
— Да, да, да, — говорила она, убирая со стола, — в Одессе у вас семья, но у вас там нет жены. А время подошло! Я бы вам предложила невесту... Возьмите мою Аню! Хорошая дочь и хорошая девушка. И хорошее приданое: сто рублей, портсигар и серебряные часы от дедушки.
Я растерялся... Перед семьей Кольба я в таком долгу, а отблагодарить нечем... И я согласился. С этого дня меня стали называть женихом.
Совсем поправившись, я сказал, что мне надо поехать в Одессу, получить согласие родных, привезти свой «гардероб». При этом слове мамаша Кольба пришла в восторг — она не знала, что значит «гардероб», но зять, произносящий такие слова, внушал уважение.
— Но как ехать? Бороданов увез мои деньги.
— А сколько вам нужно, Леонид Осипович?
— Рубль семьдесят.
Это была стоимость проезда от Тульчина до Одессы четвертым классом.
Наступил день отъезда. Старик уговорил местного возницу Сендера отвезти меня бесплатно на вокзал.
— Все мы люди — братья, — сказал ему Кольба, — и когда наступит день свадьбы вашего сына, вы без меня не обойдетесь. Я вам скажу по секрету — этот молодой человек жених моей дочери.
Мамаша Кольба выстирала мою единственную смену белья, изготовила для меня пять огромных котлет и дала денег на дорогу. Я расцеловался с Аней и вышел из дому.
— Садись, жених! — деловито крикнул Сендер.
Лошади тронулись. Поднявшееся облако пыли скрыло из виду семью Кольба...«
Приехав в Южную Пальмиру, окунувшись в семейные дела, параллельно обомлев от ласкового моря, платанов на любимых с детства бульварах, теплого солнца и улыбок прекрасных одесских девушек, Ледичка вскоре начисто позабыл о болезни, Тульчине и своей невесте Анечке Кольба. Некоторое время взволнованная невеста писала Леде трогательные письма. «Чуть ли не каждый день я получал письма, начинавшиеся всегда одним и тем же стишком:
„Лети, мое письмо,
к Ледичке в окно,
А если неприятно,
Прошу прислать обратно“ —
и заканчивавшиеся одним и тем же рефреном: „Жду ответа, как птичка лета“. Что было делать? Писем обратно я не отсылал, но и отвечать не знал что». Свадьба не состоялась...
Прошло много лет и Леонид Утесов, уже добившийся признания публики и многих положительных отзывов в газетах, прибыл на гастроли в Киев. Дело было, очевидно, в августе 1918 года во время сольных выступлений в киевском театре миниатюр «Интимный театр» на Крещатике, 41. «В Киев ехал с охотой — я никогда еще там не был. Пожил, походил, огляделся и решил, что Одесса все равно лучше».
Однажды вечером вместе с приятелем певец заглянул в один из кафешантанов на Крещатике.
«Час был поздний, посетителей было мало, поэтому я сразу заметил красивую женщину, у которой из-под шляпы с широкими полями живописно выбивались пряди каштановых волос. Обратил на нее внимание и мой приятель.
— Удивительно, — сказал он, — весь вечер просидеть одной. Не пригласить ли ее к нашему столу?
Я тут же встал, подошел к незнакомке и сказал:
— Простите за смелость, но мы будем рады, если вы составите нам компанию.
Незнакомка взглянула на меня и серьезно, медленно, словно обдумывая каждое слово, ответила:
— Я могу принять ваше предложение, но при условии: стоимость моего ужина не должна превышать одного рубля семидесяти копеек.
— Почему? Почему рубль семьдесят, а не три сорок?
— Каприз...
Она села за наш стол и, выбирая в меню что-нибудь именно на рубль семьдесят, как-то странно и многозначительно посмотрела на меня. Я почему-то смутился. И недовольно произнес:
— Ну к чему такая мелочность!
— Это не мелочность. Эта сумма для меня многое значит... — и она снова пристально посмотрела на меня. — Вы бывали когда-нибудь в Тульчине?
— Бывал...
— Вы Ледя?
— Да.
Она расхохоталась:
— Так вы — мой жених. Я — Аня Кольба...
На следующий день я узнал, что моя «невеста» стала исполнительницей цыганских романсов и выступает в этом кафешантане.
По материалам публикации А. Анисимова в газете «Киевский телеграфЪ»
