Красною кистью Рябина зажглась.
Падали листья. Я родилась.
Спорили сотни Колоколов.
День был субботний: Иоанн Богослов.
Мне и доныне Хочется грызть
Жаркой рябины Горькую кисть.
Марина Цветаева. 16 августа 1916
8 октября (26 сентября по старому стилю) 1892 года в тихом Трёхпрудном переулке Москвы появилась на свет девочка, которую назвали очень редким по тем временам именем — Марина.
Отец Иван Владимирович — известный учёный, профессор трёх университетов, основатель и создатель ныне знаменитого на весь мир Музея изящных искусств. Мать, Мария Александровна, урождённая Мейн, вдвое моложе его, была прекрасной пианисткой. В своём раннем стихотворении Марина написала, обращаясь к Богу:
«Ты дал мне детство — лучше сказки
и дай мне смерть — в семнадцать лет!»
Она точно предчувствовала свою трагическую, мучительную, со столь страшным финалом судьбу.
Следом за Мариной в семье появилась Анастасия — Ася. Жизнь в их «трёхпрудном доме»... деревянном, с забором и калиткой, с колодцем, с раскидистым тополем и акациями во дворе, с няней и прислугой, с морозным запахом дров и ёлки на Рождество и куличами на Пасху, с колокольным звоном, с игрой матери на рояле — казалась сказкой. «Мать затопила нас музыкой...»
Девочек Цветаевых воспитывали строго, особенно Марину. В крупной, полноватой, близорукой дочери мать видела несостоявшуюся себя — музыкантшу, тем более что одарённость ребёнка как пианистки была очевидна.
Но, когда ей было года четыре, мать записала: «Муся всё время рифмует. Может быть, будет поэт?»
Стихи «пошли» у неё с 6 лет — на русском, немецком, французском. Первый сборник Марины 1910 г. «Вечерний альбом» она издала на скопленные «карманные» деньги сама.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам! —
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Марина Цветаева. Май 1913, Коктебель
Сёстры рано начали взрослую женскую жизнь. В 1911 г. Марина, уже занявшая место в московском литературном мире, отмеченная и Максом Волошиным, и Валерием Брюсовым, приехала к Волошину в Коктебель. И там встретила свою судьбу и рок на всю жизнь — 17-летнего Сергея Эфрона.
«Если бы вы знали, какой это пламенный, великодушный юноша! Наша встреча — чудо. Мы никогда не расстанемся», — писала она. Сергей, романтический красавец, приехал «отдышаться» от чахотки и прийти в себя после двух самоубийств в семье — 14-летнего брата и матери, не выдержавшей утраты. Марина загадала, что выйдет замуж только за того, кто угадает её любимый камень — сердолик.
При знакомстве Сергей протянул ей именно его. В январе 1912 г. Марина и Сергей обвенчались, купили дом на Полянке, съездили в Италию, Германию, Францию.
Что же касается интимной лирики, пережившая историю взаимной любви, Марина — жена Сергея Эфрона и мать троих детей предпочитала писать о любви безответной, где изначальная разобщенность людей в мире — трагедия, она же — свобода.
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Марина Цветаева. 3 мая 1915
В 1914-м началась война. Сергей ушёл добровольцем, в санитарный поезд. Вернее, бежал в трагическом смятении.
О любви она твердила ему и в стихах всю жизнь:
«...Что ты любим! любим! любим! любим! — расписывалась — радугой небесной». За 2 года брака Марина успела пережить страсть к его брату Петру, умершему вскоре от чахотки, а теперь страстно влюбилась... в поэтессу Софию Парнок.
Сергей ту любовь ей простил, как прощал жене всё и всегда: «Мою жену нельзя судить по обычным меркам. Она — Поэт».
Подробнее о судьбе Марины Цветаевой смотрите в фильме серии «Гении и злодеи уходящей эпохи» ведущего Льва Николаева «Цветаева и Эфрон»
Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух — не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней зоре и на утренней сразу!
Пляшущим шагом прошла по земле! — Неба дочь!
С полным передником роз! — Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на зоре! — Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!
Пора снимать янтарь, пора менять словарь,
Пора гасить фонарь наддверный...
Марина Цветаева. Февраль 1941
Пытаться открыть нечто новое в биографии Марины Цветаевой — фатальное занятие. Она сама о себе все рассказала — в стихах, прозе, письмах и объемных дневниках. Обречены и попытки понять Цветаеву.
Возможно, по причине все той же её чрезмерной открытости, которая заставляет не думать, а чувствовать, и следовать за ней по строкам.
Цветаевой достаточно рано пришлось менять дома, вернее, места своего временного проживания — надолго и на достаточно короткие промежутки времени. В подростковом возрасте — тяжелая болезнь матери, и Марина с Асей долго жили в Италии, Швейцарии и Германии, где Марию Мейн лечили от туберкулеза. Здесь девочки скучают по России и по дому, который уже никогда не будет прежним после смерти матери в 1906 году.
Когда обращаешься к жизни Марины Цветаевой, невольно думаешь, а как бы сложилась её судьба, не вернись она в СССР? Но по-другому быть не могло.
В советскую Россию уехали Аля, Эфрон, и в СССР рвался Мур, который впоследствии будет скучать по Парижу. Цветаева ехала в СССР без иллюзий. Уже точно без надежды обрести здесь дом. «...Можно ли вернуться в дом, который срыт?», — строчки из стихотворения Цветаевой «Страна», написанного еще за 12 лет до отъезда в СССР.
Эти мытарства подробно описаны в дневниках подростка Мура, которому спустя несколько лет суждено погибнуть на фронте. Последняя земная точка Цветаевой — Елабуга. Здесь после долгой и мучительной дороги из Москвы Цветаева прожила с середины до конца августа 1941 года в маленьком углу хозяйского дома, выделенном ей на двоих с Муром.
Она оставила сыну короткую записку: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить». Земная бесприютность преследовала Цветаеву большую часть ее жизни. И не только жизни. Место её захоронения до сих пор точно не установлено.
В эмиграции она написала в рассказе «Хлыстовки»: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины, в одной из тех могил с серебряным голубем, где растет самая красная и крупная в наших местах земляника.
Но если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов, которыми Кирилловны шли к нам в Песочное, а мы к ним в Тарусу, поставили, с тарусской каменоломни, камень: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Также она говорила: «Здесь, во Франции, и тени моей не останется. Таруса, Коктебель, да чешские деревни — вот места души моей».
Прохожий
Идешь, на меня похожий, глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже! Прохожий, остановись!
Прочти — слепоты куриной и маков набрав букет,
Что звали меня Мариной, и сколько мне было лет.
Не думай, что здесь — могила, что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже, и кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий и ягоду ему вслед,-
Кладбищенской земляники крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо, главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай, легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли...
— И пусть тебя не смущает мой голос из-под земли.
Марина Цветаева. 3 мая 1913, Коктебель
Марина Цветаева на сайте: Стихи русских поэтов
