История человечества – история открытий. Еще с архимедовых времен мыслители искали точку опоры и раз за разом переворачивали мир. Разумеется, XX век оказался особенно щедр на подобных ученых-«тяжеловесов»: вспомнить хотя бы Эйнштейна, Бора, конструкторов самолетов, ракет, лазера, изобретателей телевизора, компьютера и интернета. С Циолковского началась космонавтика, с Попова – радиосвязь, с Денисюка – голография. И все же только Александра Леонидовича Чижевского современники называли «Леонардо да Винчи XX века» - у него было множество точек опоры – и точек приложения талантов. Правда, опору из-под его ног нередко пытались выбить.
Чижевский родился в 1897 году в городке Цехановец Гродненской губернии в семье кадрового офицера-артиллериста и военного изобретателя. В 1913 году дивизион, в котором служил отец, перевели в Калугу, и семья переехала. Здесь-то, годом позже, произошло событие, во многом определившее будущее Александра Чижевского: однажды директор гимназии привел в класс К. Э. Циолковского. Мир небесных светил притягивал Чижевского с детства. Еще в 1905 году вместе с отцом он побывал в парижской лаборатории Камиля Фламмариона — крупнейшего популяризатора астрономии. Фламмарион настроил телескоп — и мальчик впервые увидел звезды. Результат: в десятилетнем возрасте Саша Чижевский пишет «Популярную космографию».
Много лет спустя он вспоминал: «Во всякую погоду в 9 часов утра, не пропуская ни одного дня, я выносил телескоп на двор или на балкон и тщательно со всеми подробностями зарисовывал солнечные пятна. Записывал в дневник замеченные за сутки или двое суток изменения. Все книги о Солнце, которые нашел я в библиотеке отца, в Калужской городской библиотеке, были мною добросовестно изучены. Мои запросы… полетели в книгохранилища разных городов». Едва ли не в детстве у него зародилась мысль о воздействии процессов, происходящих на Солнце, на земную жизнь — не только на биосферу, но и на социальные явления. Роясь в летописях, он отметил, что войны, бунты, моровые поветрия происходят при особых небесных знамениях — можно ли назвать это совпадением? С этими вопросами, спустя два года после первой встречи, Чижевский пришел к Циолковскому. Тот задумался, а потом, постучав себя по лбу, спросил: «А как же быть с этим? Человек-то наделен свободой воли! Но было бы, несомненно, совершенно непонятно, если бы такого действия не существовало. Такое влияние, конечно, существует и спрятано в любых статистических данных, охватывающих десятилетия и столетия. Вам придется зарыться в статистику. Собирайте побольше фактов. Но не вылезайте раньше времени. Вас сотрут…»
Однако действительность властно вторгается в жизнь молодого ученого: идея о солнечно-земных связях отступает на второй план. Чижевский поступает в Московский археологический (1914), а вскоре еще и в коммерческий институт, слушает курсы химии и статистики; получает звание магистра и диплом историка-археолога. А в 1916 году добровольцем уходит на Галицийский фронт. Воевал он недолго: был ранен, контужен, демобилизован, награжден солдатским Георгиевским крестом. В 1917 году Чижевский защищает диссертацию на тему «Русская лирика ХVIII века». И — следует недавнему совету Циолковского: собирает факты. Его интересует все: скандалы в семьях, недомогания, головная боль — и Чижевский рассылает в разные города тетрадки с вопросами. Так зарождалась социология.
Вторым советом «не высовываться» Чижевский пренебрег: уже через год он представил в Московский университет диссертацию на степень доктора всеобщей истории «Исследование периодичности всемирно-исторического процесса». Концепция Чижевского сводилась к следующему: циклы солнечной активности проявляют себя в биосфере, изменяя жизненные процессы, начиная от урожайности и кончая психической настроенностью человечества. Это сказывается на динамике исторических событий — войн, восстаний, революций, политико-экономических кризисов и т. д. В вышедших позднее книгах Чижевский приводит убедительное сопоставление статистики эпидемий, динамики преступлений, самоубийств, голодных бунтов и тому подобных событий с солнечной активностью. В них явно просматривается 11-летняя периодичность, характерная для Солнца. Его оппонентами были известные ученые-историки С. С.Корнеев и С. Ф.Платонов.
Однако открытие Чижевского многими было воспринято в штыки. Так, К. А.Тимирязев безапелляционно заявил: «Больший бред трудно себе представить!» На это С. Ф.Платонов резонно возразил: «Мы имеем дело с аномальным явлением. Оценить его мы не можем — эрудиции не хватает». Искомая степень была присуждена. В 1920 году обобщенные Чижевским результаты большой экспериментальной работы были разосланы ряду крупных ученых. В том числе Сванте Аррениусу, шведскому академику, Нобелевскому лауреату и директору Нобелевского института. Вскоре от него вместе с положительным отзывом поступило приглашение поработать вместе. Увы, ни эта, ни другие зарубежные командировки так и не состоялись.
Чижевский хорошо понимал причину неприятия крупными учеными его идеи о воздействии солнечных процессов на земную биосферу и общество. Ведь одно дело — выявить их согласованность во времени, а совсем другое — назвать физический механизм такого воздействия. Внимание ученого привлекли электрические заряды в воздухе. С 1918 года в Калуге он в течение трех лет проводил экспериментальные исследования в области аэроионизации. Опыты дали четкий результат: отрицательно заряженные ионы воздуха благотворно влияют на живые организмы, а положительно заряженные действуют противоположно. Итак, кандидат на роль передаточного звена от Солнца к биосфере найден. Ведь интенсивность потоков ионизированной плазмы из недр Солнца (их позже назовут солнечным ветром) изменчива: в годы активного Солнца она возрастает в сотни раз. Это была всего лишь гипотеза, хотя и перспективная. До открытия и начала изучения солнечного ветра и магнитосферы Земли оставалось 40 лет.
Позднее Чижевскому удалось оформить авторское свидетельство на аэроионизатор для получения легких аэроионов, известный сейчас как люстра Чижевского. Она должна была помочь людям с ослабленным здоровьем, шахтерам, работающим в атмосфере, бедной аэроионами, да и вообще была незаменима для профилактики заболеваний. К знаменитому лозунгу Ленина «Советская власть плюс электрификация всей страны» он прибавил «и плюс аэроионизация всей страны» — не меньше!
Его работы оценены: он избран действительным членом 18-ти академий мира, в том числе почетным членом Академии наук США как основатель гелиобиологии, стал почетным профессором университетов Европы, Америки, Азии, академиком Тулонской академии (1930). В 1931 году его награждают премией Совнаркома СССР и премией Наркомзема СССР. Учреждается Центральная научно-исследовательская лаборатория ионизации (ЦНИЛИ) с рядом филиалов, ее директором становится Чижевский. А в 1938 году его приглашают на работу в качестве научного руководителя по аэроионификации строящегося Дворца Советов.
Однако лаборатория проработала недолго. Непонимание оппонентов? Как раз напротив — Чижевского наконец поняли: его концепция не учитывает марксистского учения о классовой борьбе как главной движущей силе истории! О каком влиянии Солнца можно говорить, если «верхи не хотят, а низы не могут жить по-старому»?! В 1935 году в «Правде» появилась статья под заголовком «Враг под маской ученого», в которой Чижевского прямо обвиняли в контрреволюции.
В сентябре 1939 года в Нью-Йорке состоялся Первый Международный конгресс по биологической физике и космической биологии. И хотя Чижевского не выпустили за границу, он был заочно избран почетным президентом конгресса. От имени конгресса в Нобелевский комитет был направлен меморандум о научных трудах Чижевского. Именно в этом меморандуме его назвали «Леонардо да Винчи XX века».
Чижевский отказался от выдвижения на Нобелевскую премию «по этическим мотивам», но от новой волны доносов это его не спасло. 21 января 1942 года он был арестован. Русскому «Леонардо» дали десять лет.
Свой срок Чижевский отбывал сначала в Ивдельлаге Свердловской области, а с 1945 года в Карлаге в степях Казахстана. Его спасли два человека. Первый — Нина Вадимовна Енгельгардт, его будущая жена. Они встретились в 1947 году под Карагандой, ей было 42 года, ему — 50. В разговоре он обмолвился: «Мой друг Вадим Платонович Енгельгардт... Ну, да Вы не знаете!» Она упала в обморок. Это был ее отец. И второй его спаситель — начальник, как-то спросивший: «Ты ведь врач, умеешь в медицине?» — и переведший его в «шарашку». Вышел срок — начались восемь лет ссылки в Караганде. Но и там Чижевский умудряется заниматься наукой.
Заключенные должны были носить на фуражке, спине и коленях нашитые номера. Ученый категорически отказался следовать этому правилу, унижающему человеческое достоинство. Карцер, побои — ничто не помогло — и начальство махнуло на него рукой. А клиническую лабораторию при лагерном госпитале профессор превратил в научное учреждение. Он изучал структуру крови и механизм ее движения по сосудам, их связь с электричеством организма и окружающей средой. Позже будут недоумевать, как удалось провести серию уникальных исследований за колючей проволокой, без специального оборудования! Но ведь еще знаменитый Фарадей говорил: «Настоящий ученый сможет провести эксперимент, соорудив прибор из палочек, веревочек и собственной слюны». А Чижевский «выкинул еще один номер»: когда кончился срок ссылки, он обратился к начальству с просьбой разрешить ему остаться, чтобы закончить начатые эксперименты.
Полностью реабилитирован Чижевский был только в 1962 году. По возвращении в Москву и до конца жизни (1964) был научным консультантом и руководителем лаборатории «Союзсантехника».
Он дожил до спутника и полета Гагарина. В 1974 году в московском Политехническом музее прошел вечер памяти Чижевского. Выступали его коллеги-биологи, вдова Нина Вадимовна, корреспонденты центральных газет. По крупицам складывался портрет этого гиганта, которому все было интересно, все под силу. Никакая власть не могла выбить из-под его ног почву, и никакие беды не могли заслонить от него свет Солнца.
Павел БЕСПРОЗВАННЫЙ
Из: Оракул
